в десятки раз. Начальной школой охвачены все дети. Количество учащихся в средних школах возросло в 18 раз по сравнению с дореволюционным временем. Количество учащихся в высших учебных заведениях возросло почти в пять раз. Теперь в наших вузах обучается 540 тысяч студентов. Широко развернулись общеобразовательные школы для взрослых, где учится около 9 миллионов человек. Сверх указанных 38 миллионов учащихся на различных специальных курсах для рабочих и колхозников обучалось 6,3 миллиона человек и в дошкольных учреждениях проходили подготовительное обучение 4,3 миллиона детей. За последние 10 лет расходы на просвещение, взятые в целом, увеличились в 33 раза[1160].

Символом отношения к подрастающему поколению стал пионерский лагерь «Артек», созданный в 1936 году по инициативе Молотова. После первой смены пионеров пригласили к нему в Кремль. Детвора читала стихи, танцевала, исполняла артековские песни и частушки, одна из которых звучала: «У “Артека” на носу приютился Суук-Су». Речь шла о дворце императорской фамилии, где размещался дом отдыха Совнаркома. После исполнения частушки Молотов сказал, что понял намек. Суук-Су отошел к лагерю[1161].

Отчитываясь по итогам второй пятилетки, Молотов говорил, что «в вузах у нас учится больше, чем в таких странах, как Германия, Англия, Франция, Италия и Япония, вместе взятых»[1162]. В середине 1930-х годов советское правительство на научные исследования и разработки тратило долю своего ВВП большую, чем США[1163]. На сессии Академии наук в марте 1936 года Иоффе скажет, что отечественная физика заняла четвертое место в мире, а техническая физика, может быть, даже третье. Другое дело, что высокоцентрализованная система принятия решений превращала внедрение инноваций в трудное бюрократическое занятие, особенно когда такое внедрение угрожало выполнению плановых заданий.

В августе 1935 года ПБ утвердило постановление Совнаркома «Об участках для строительства Академии наук СССР», по которому для зданий Президиума, библиотеки и музеев выделялись территории по Крымской набережной — от Крымского моста до 1-го Голутвинского переулка (там сейчас находятся новая Третьяковка и Президент-отель); для жилищного строительства и строительства институтов — по Большой Калужской (Ленинскому проспекту)[1164]. В ноябре 1936 года Молотов направил в ПБ проект постановления: «Существующие ставки зарплаты по Академии наук значительно отстают от ставок зарплаты научных работников ведомственных научно-исследовательских институтов». Совнарком признал необходимым ввести для академиков и членов-корреспондентов основные оклады в размере 1000 и 500 рублей, а для особо выдающихся академиков (десяти — двенадцати человек) — персональные оклады (3 тысячи рублей). Повышалась также зарплата директорам институтов, руководителям лабораторий, отделов и секторов институтов и научным сотрудникам институтов[1165].

В феврале 1936 года ПБ ликвидировало Комакадемию, существование которой приводило «к фактической замкнутости и изоляции узкого круга коммунистических кадров научных работников от всей широкой массы научных работников». Постановлением Совнаркома и ЦК, подписанным Молотовым и Сталиным, ее институты — экономики, аграрный, мирового хозяйства и мировой политики, истории, советского строительства и права, философии — передавались Академии наук[1166].

При Совнаркоме в 1935 году был создан общесоюзный Комитет по делам искусств, призванный руководить деятельностью «театров и других зрелищных предприятий, киноорганизаций, музыкальных, художественно-живописных, скульптурных, других учреждений», а также готовящих для них кадры учебных заведений.

Начала работу Всероссийская Пушкинская комиссия для популяризации творчества поэта. «Народ впервые нашел своего поэта, — писал в эмиграции Георгий Федотов. — Через него он открывает собственную свою историю. Он перестает чувствовать себя голым зачинателем новой жизни. Будущее связывается с прошлым»[1167]. За Пушкиным стали учить стихи Лермонтова, Фета, Тютчева, Майкова, других русских поэтов. Постановлением 1936 года была увековечена память далеких от марксизма «революционных демократов» Виссариона Белинского, Николая Добролюбова, Николая Чернышевского.

Советскую литературу начинают признавать за рубежом. Андре Барбюс писал: «Эта литература еще мало им известна, иногда она еще несовершенна или недостаточно глубока (что относится к писателям, перешедшим из буржуазного лагеря), — но зато, обладая менее утонченным стилем, чем наша литература, она гораздо содержательнее, гораздо богаче мыслями»[1168]. Классиком уже признавался Горький, ушедший из жизни 18 июня 1936 года. Молотов навещал больного вместе со Сталиным и Ворошиловым. Последняя записка Горькому от Сталина, Молотова и Ворошилова: «Алексей Максимович! Были у Вас в два часа ночи. Пульс у Вас, говорят, отличный (82, больше, меньше). Нам запретили эскулапы зайти к Вам. Пришлось подчиниться. Привет от всех нас, большой привет»[1169]. На похоронах Горького Молотов сказал:

— Прощаясь сегодня с Алексеем Максимовичем Горьким, мы, его друзья и бесчисленные читатели-поклонники, переживаем такое чувство, что у каждого из нас какая-то яркая частица своей собственной жизни уходит навсегда в прошлое[1170].

5 сентября 1936 года Молотов и Каганович шлют Сталину предложение установить почетные звания народных артистов СССР, что воскрешало традицию «заслуженных артистов императорских театров». Назывались и первые обладатели высоких титулов: «Присвоить звание народного артиста Союза ССР следующим лицам: народным артистам РСФСР — Станиславскому, Немировичу-Данченко, Качалову, Москвину; народным артисткам РСФСР — Корчагиной-Александровской, Блюменталь-Тамариной, Неждановой; заслуженному артисту РСФСР Щукину (из театра им. Вахтангова), народной артистке УССР Литвиненко-Вольгемут, народному артисту УССР — Саксаганскому, народным артистам Груз. ССР — Васадзе, Хорава и заслуженной артистке КАССР — Байсентовой»[1171]. Оперная певица Нежданова удостаивалась высших для артиста званий и в Российской империи, и в Советском Союзе.

Влияние на репертуарную политику было весьма ощутимым. В январе 1936 года Сталин с Молотовым демонстративно ушли с оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». Вычурная, фальшивая и антихудожественная — такой вердикт вынесла опере статья «Сумбур вместо музыки», навеянная впечатлениями Сталина. А в ноябре Молотов зашел послушать в Московском камерном театре под руководством Таирова комическую оперу «Богатыри» на классическую музыку Александра Бородина по либретто, вышедшему из-под пера коллеги по дореволюционной «Правде» Демьяна Бедного. Тот представил Илью Муромца и других былинных богатырей как кутил и трусов, осуществивших даже крещение Руси по пьяному делу. После того как Молотов покинул театр, больше эту постановку никто не увидит и не услышит. ПБ разъяснило, что спектакль «чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа; он дает антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являющегося в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры»[1172]. Разворот к традиции отразился еще в одном решении Молотова. В начале 1937 года после успешного проведения фестиваля народного творчества был создан Государственный ансамбль народного танца под руководством Игоря Моисеева»[1173].

Восстанавливались прерванные революцией традиции олимпизма, принявшие характер массового движения за здоровый образ жизни,